Наградная чаша для сакэ. Дерево. Лак уруши. Императорская Япония

Наградная чаша для сакэ "Павлония За храбрость на войне", Япония, до 1917 года.

Оригинал. Наградная чаша. Армия. Флот. Япония.

Материал - дерево, лак Уруши (вадзима-нури), золотой лак Макие.

Тончайшая работа.

На внутренней части чаши изображен знак Императорской павлонии, символ императорской власти.

Подобные чашечки, подносы и бутылки получали солдаты и офицеры при получении награды повышении в звании или при уходе в отставку.
На чашечках нередко написано имя, звание и воинское подразделение награждённого. Есть особые серебряные чашки ими награждали от имени императора.

Первые гумпай, «военные чашки», появились во время Японо-китайской войны 1894–1895 гг. как мемориальные и, в отдельных случаях, наградные предметы. В годы русско-японской войны они становятся распространенным явлением, но пик промышленного и кустарного производства гумпай приходится на 1930-е гг.: у каждого отслужившего в армии или на флоте японца имелась памятная или наградная чашка для сакэ, иногда несколько. После поражения Японии в Тихоокеанской войне и демилитаризации страны традиция исчезла.

Практически каждая гумпай несет индивидуальную информацию: фамилию владельца, номер подразделения и род войск, в которых он служил, различные эмблемы и символы, надпись, объясняющую, в связи с каким событием появилась чашка (призыв на службу, отправка на фронт, участие в конкретном конфликте или войне, демобилизация и т. п.). Словом, любая «военная чашка» уникальна и дает повод для мини-исследования.

Отдельного изучения заслуживают классификация и эволюция гумпай, сюжеты их оформления, военные конфликты, «участниками» которых стали чашки, традиции, связанные с употреблением сакэ в армии и на флоте императорской Японии и т.д.

Одному из таких аспектов, важному для расшифровывания визуальной информации, посвящена эта публикация. Речь пойдет о цветах сакуры – несомненно, самом популярном элементе оформления гумпай.

История знает много примеров, когда традиционная национальная символика использовалась для нагнетания националистических страстей. Не избежала этого и сакура – самый узнаваемый символ Японии.

В IX в., когда возникла необходимость отделения собственной культуры от китайской, японцы выбрали цветение вишни2 в противовес «китайскому» цветению сливы. С этого времени вишневый цветок начинает превращаться в уникальный национальный символ. Крестьянам расцветающая сакура подавала сигнал о начале нового сельскохозяйственного цикла, ее пышное цветение сулило богатый урожай риса. Аристократы эпохи Хэйан считали, что цветки сакуры наилучшим образом иллюстрируют буддийский тезис о непрочности и иллюзорности жизни, ее быстротечности.

Однако во второй половине XIX в. образ сакуры утратил свою утонченную эстетику и сакральный смысл. Священное дерево стало играть практическую роль: западная цивилизация агрессивно вытесняла национальную культуру, и сакура – символ вековых традиций – была призвана смягчить удар. Древняя столица Японии, Киото, с XII в. носила титул хана-но мияко, «столица цветов», причем под цветами подразумевалась именно сакура. И когда в 1868 г. император Мэйдзи перенес столицу в Токио, город начали активно засаживать сакурой. Она украсила первую «по-настоящему европейскую» улицу – Гиндзу, и первый «по-настоящему европейский» парк – токийский Уэно.

К концу столетия цветущая сакура стала ключевым символом имперского национализма. Нитобэ Инадзо в своем бестселлере «Бусидо. Душа Японии» (1899) писал о цветке сакуры: «Утонченность и изящество его красоты взывает именно к нашему эстетическому вкусу сильнее, чем какой-нибудь иной цветок. Мы не способны разделить с европейцами их любовь к розам, которым недостает простоты нашего цветка. …Он готов в любую минуту расстаться с жизнью по призыву природы; его окраска никогда не бывает пышной, а легкий аромат не отягощает обоняния».

Бусидо» – книга о благородстве самурая, но большинство читателей-современников понимало «путь воина» только как идеологию национализма и милитаризма. Так же случилось и с сакурой: едва успев превратиться в национальный символ, она стала вызывать ассоциации с готовностью к самопожертвованию во имя императора и его Японии.

С начала эпохи Мэйдзи (1868) и на протяжении последующего столетия государство визуально и концептуально эстетизировало войну и смерть на поле боя. Символика цветка сакуры теперь трактовалась как «красота души японца, способного бесстрашно идти навстречу смерти». А военные вообще превратили метафору в лозунг: «Ты должен умереть за императора, это такой же естественный процесс, как опадение лепестков у цветущей сакуры!».

Цветок сакуры – эмблема национального святилища Ясукуни, где с первых лет эпохи Мэйдзи поминают всех павших солдат Империи. Первоначально вишневые деревья на территории храма сажали для того, чтобы их цветки притягивали и утешали души погибших воинов. Но в начале XX в. опадающие лепестки сакуры стали символизировать солдат, добровольно отдавших жизни за императора. Теперь деревья в храме Ясукуни следовало считать претерпевшими метаморфозу солдатскими душами.