Андрей — коллекционер старинного инструмента и ведет свою страницу на Facebook — oldhandtools, на которой публикует интересную информацию на эту тему. Кроме того, он рассказывает о старинном ручном инструменте и в своей Колонке Коллекционера на UNC.UA.
Какие-то особые чувства к работе с деревом, вероятно, передались по наследству, от отца. Переливы оттенков, разные текстуры пород, необычные узоры волокон, запах свежей стружки, ощущения от прикосновения к всегда тёплому дереву – всё это запечатлелось ещё в детстве. Я иногда помогал отцу в мастерской. А уже гораздо позже, когда появился свой дом и немного свободного времени, то появилась возможность реализовать желание что-то мастерить самому. И началось собирание инструментов и оборудования для ещё несуществующей своей мастерской. Причём началось с электрического инструмента. Лишь спустя какое-то время, уже обосновавшись на разнообразных форумах и общаясь с единомышленниками, я заинтересовался ручным инструментом, прежде всего рубанками.
Так что мой интерес начинался, как сугубо практический. Рассмотрев ассортимент доступных здесь (в Украине, в Киеве и окрестностях) старых советских (в основном) инструментов, я решил попрактиковаться в их восстановлении. Несмотря на огромное количество информации на эту тему в интернете, оказалось, что есть множество нюансов, постижение которых на практике и было моей задачей. Но даже после восстановления, простые одинарные рубанки без регулировок (и даже «продвинутые» восковские, с регулировками) оставались такими же неудобными в работе. Я понял, почему отец не особо жаловал советский ручной инструмент – то, что было ему доступно, не имело никаких преимуществ перед станками, но массу недостатков.
Чуть позже мне удалось наладить процесс покупки инструмента за рубежом, в Европе и США, и появилась возможность переключиться на «нормальный» инструмент, который после восстановления давал отличный результат. Естественно, поначалу я не решался браться за относительно редкие (и, следовательно, дорогие) экземпляры, просто собирал то, что удавалось купить недорого, и восстанавливал. Восстанавливал и ради процесса, и с целью применения, конечно. Со временем формировалось понимание того, что я ценю больше, а что меня не очень интересует. Параллельно потихоньку формировался костяк «коллекции» – то, от чего мне не хотелось избавляться: линейка американских Stanley Bailey ранних типов (это типы с 1 по 16, от 1867 до 1941 года), британских Record SS (Stay Set), разнообразные зензубели, отдельные экземпляры рубанков Marples, Rapier, Woden, Sargent, E.Preston...
Поскольку процесс «охоты» и «добычи» увлекает, почти как азартные игры, поток инструмента в какое-то время стал такой, что пришлось начать избавляться от излишков – я физически не смог бы применить такое количество «рабочего» инструмента. Это заставило меня немного переосмыслить свой интерес, и сфокусироваться исключительно на том, что меня больше всего интересовало в тот момент. Это были английские и шотландские рубанки середины 19-го – начала 20-го веков. Сейчас у меня в работе infill plane начала 20 века (рубанок с металлическим корпусом ручной работы и деревянными вставками из красного дерева) 7A от Spiers of Ayr (по имени шотландского мастера). Перед ним был Norris A5 (по имени лондонского мастера). Если говорить о «жемчужинах», то, наверное, пока что это они. Впрочем, это сравнительно недорогие в своём классе предметы (цены на «топовые» коллекционные экземпляры могут достигать тысяч фунтов).
Как видите, меня трудно назвать «коллекционером», по крайней мере, я бы себя так не назвал. Больше всего удовольствия мне доставляет даже не процесс «охоты», но восстановление «добытого». Конечно, взяв в руки 150-летний инструмент, который своими же руками привёл в рабочее состояние, приятно снять свежую стружку. Но нагружать его тяжелой ежедневной работой «на износ» никто не будет. Во-первых, это физически тяжело. Да-да, со строганием ручным рубанком мало какой кроссфит сравнится. Во-вторых, есть инструмент «рабочий», выпускавшийся миллионами штук, и даже несмотря на возраст, не представляющий особой исторической ценности (хоть и являющийся объектом «собирания»), а есть инструмент редкий. Здесь, как и всюду, работает закон спроса и предложения: чем менее распространён предмет, тем выше его ценность в глазах коллекционеров. Многие инструменты, в своё время не заслужившие популярность у публики по разным причинам, сегодня являются украшением коллекций ценителей, и стоят, соответственно, очень дорого – просто по причине своей относительной редкости. Но лично для меня сама по себе редкость не имеет особой ценности. Даже заурядный инструмент, но с историей, характером, следами рук Мастера и налётом времени я лично ценю гораздо выше, чем «самый редкий, не достававшийся из коробки 100 лет» экземпляр.
И в-третьих, каждый раз, используя инструмент, мы рискуем его сломать. Для деревянных или стальных рубанков этот риск не такой высокий, а вот для большинства металлических, сделанных из хрупкого литого чугуна, любое падение на бетонный пол может быть чревато «увечьями» или «смертью» (трещины, сколы или сломанный пополам корпус – нередкое в таких случаях явление).